Вчера послушал интервью психолога Людмилы Петрановской журналисту Александру Мурашёву, автору замечательного проекта «Нормальные люди». Собственно, хочу поделиться этим интервью — оно называется «Травля — это потребность группы» — и ещё некоторыми соображениями.
1. Когда я учился в начальной школе, в моём классе травили одного мальчика. Парень был хороший, но из не очень обеспеченной многодетной семьи, ходил в потёртой жилетке и со старым портфелем. На этом весьма сомнительным основании одноклассники стали обзывать его обидными словами, сделали неприкасаемым. Чем всё это кончилось, я не помню, но помню, что классная руководительница пыталась за него заступаться.
Вообще я очень мало что помню из своей начальной школы, но эта история мне запомнилась: видимо, потому, что она была сопряжена с сильными отрицательными эмоциями. В какой-то момент я тоже поддался этой новой социальной «норме», обозвал одноклассника. То ли не захотел, чтобы он со мной сидел, то ли чтобы он меня касался. Потом стало стыдно, извинился и даже получил прощение. Но стыдно и неприятно до сих пор.
Поразительно, какими жестокими могут быть дети, особенно группа, если взрослые не успели нанести на них хотя быть минимальный налёт цивилизации. Да и взрослые группы, когда чувствуют свою безнаказанность, иногда ведут себя не лучше — вспоминается Стэнфордский тюремный эксперимент Филиппа Зимбардо.
2. В очередной раз убеждаюсь, насколько искусственно проведены границы между дисциплинами, насколько они вредны для понимания реальности. Людмила Петрановская, психолог по образованию и по профессии, проводит самый что ни на есть экономический — ну или социальный — анализ травли.
Кажется, что группа детей может травить одного из своих членов за то, что он чем-то отличается от остальных, за то, какой он. Кажется, всё дело в жертве, в том, кого травят. В действительности же буллинг, эмоциональное насилие возникает не потому, что его провоцирует жертва, а потому, что у дикой, неокультуренной группы возникает такая потребность. Потребность объединиться, но не ради чего-то, а против кого-то. Потребность обозначить, закрепить своё место в иерархии.
Травля — это травматичный опыт для всех. Не только для жертвы, но также и для тех, кто травит или не участвует, но наблюдает за травлей. Дети учатся тому, что такое вообще бывает, что можно идти толпой на одного, что возможна «война всех против всех». Поэтому в стрессе пребывают все дети: боятся, что однажды они сами могут стать жертвой. И это дополнительно мотивирует их совершать эмоциональное насилие, ведь пока место жертвы занято, остальные члены группы могут чувствовать себя в относительной безопасности. Формируются ценности выживания: не доверять, быть на стороне силы, на стороне большинства, бить первым. Ведь либо ты, либо тебя.
Выражаясь экономически, травля — это такое неэффективное, но стабильное равновесие. Это такая социальная ситуация, в которой всем плохо, но изменить никто ничего не может, по крайней мере, в одиночку. Сама социальная структура, иерархия, формирует в людях такие ценности — ценности выживания — которые эту структуру и воспроизводят, цементируют. Поэтому, чтобы изменить ситуацию, расшатать это стабильное равновесие, требуется не столько наказывать и вводить запреты, сколько работать над ценностями и говорить с людьми — окультуривать группу. Причём говорить нужно не только с позиции авторитета, но и с позиции взаимной выгоды: объяснять, почему в мирном взаимодействии заинтересованы на самом деле все члены группы.
3. Наконец, любопытно, насколько мы слепы в некоторых вопросах, насколько нуждаемся в совете специалиста. Причины и механика того, что происходило со мной 15 лет назад в начальной школе, стали понятны мне только вчера. Понимание лечит: я вдруг оказался в состоянии проработать и отпустить эту микро-травму. А всё потому, что наткнулся на интервью психолога.
Когда ты находишься внутри ситуации, то адекватно её проанализировать почти невозможно. Да и потом то, что травля — это потребность группы, дикой группы, может сформулировать только специалист. А дело, действительно, было не в однокласснике — дело было в группе. Группа была дикая.
Послушайте Петрановскую.
